Глава XXXI - Нам обоим, Уилбур.

Уилбур все еще оставался в своей тюрьме. Королевская чета приготовила ему сносный плен в ожидании предстоящей казни. Его тюрьма представляла собой комнату площадью двадцать квадратных метров, дверь была бронирована, а окно зарешечено, поскольку это тюрьма, но у него была настоящая кровать с простынями и одеялами, а еда, которую ему подавали, если не считать изысканной, была существенной. Он не мог пожаловаться на то, что с ним плохо обращаются как с заключенным. Ему даже давали что-нибудь почитать, чтобы развеять его скуку.

Дверь отпирается. Входит король в сопровождении королевы.

«Война закончилась, — говорит Аксель, — и ты её проиграл.

–Что вы сделали с Сабрияной?

–Она в безопасности. Елисей сжалился над ней и отослал ее на родину.

–Возможно, ей было бы лучше, если бы убила её. Она такая злая!»

Эта мысль зажгла огонек надежды в сердце павшего принца. Если бы Елизея жалела Сабрияну, она бы тоже испытывала к нему жалость. Это логично.

«А как насчет меня? Что вы собираетесь со мной делать?

–Это, — ответил Аксель, — решать королеве. Это её война, а не моя.

–Что я собираюсь с тобой делать? Ответила Елизея, ты знаешь это, я тебе уже говорила. У тебя не было сострадания к моему народу, почему я должен сострадать тебе? Виселица, которую ты приказал воздвигнуть для моего кузена Мориса, все еще стоит.

–Да, я знаю это, — скулил Уилбур. Из жестокости ты запер меня в этой комнате, в которой есть только одно окно, выходящее на виселицу. Я никогда не осмеливался сунуть нос туда, в это окно. Я слишком напуган.»

Он опустился на колени и схватился за нижнюю часть платья королевы.

«Завтра тебя повесят»,- холодно сказала она. Затем она повернулась на каблуках. Королевская чета покинула комнату. Он плакал.

На следующий день все было готово к казни. Палач в капюшоне стоял, скрестив руки, и ждал жертву. Стоя на королевском балконе, величественные, каждый в горностаевой мантии и с коронованным лбом, король Аксель и королева Елизея тоже ждут, совершенно неподвижны. Во дворе, вокруг виселицы, суетясь, как школьники на перемене, привилегированные лица, рыцари и бароны, графы и маркизы, ждут начала представления.

Наконец-то шоу начинается. В окружении двух солдат появляется осужденный с опущенной головой, дрожащий и плачущий. Чем ближе он подходит к эшафоту, тем мягче становятся его ноги, скоро его придется тащить, кончики его ног натирают пол. Наконец, вот он водружен на место казни. Веревка обмоталась вокруг его шеи. Он бросает украдкой взгляд в сторону молодой королевы. Будет ли у нее проблеск жалости? Увы, она остается невозмутимой. Она поднимает руку и опускает ее энергичным жестом. Палач орудует рычагом. Люк открывается. Веревка натягивается. Повешенный осужденный тщетно шевелит ногами. Зрители аплодируют. Они не слышат свиста, разрывающего воздух. Через двор только что пролетела стрела, широкая стрела с треугольным наконечником. Она перерезает веревку, которая душит Уилбура. Тот тяжело опускается на землю. Крики оцепенения в аудитории. Кто провел этой стреле? Излишне спрашивать, это Елизея, которая с гордостью демонстрирует лук, который она спрятала под своей королевской мантией. Она спускается по лестнице и бегом пересекает двор. Затем она присела на корточки у агонизирующего тела под эшафотом, ослабила веревку, которая его душила. Уилбуру требуется время, чтобы отдышаться, Елизея обнимает его. Она ждет, когда он сможет говорить.

«Почему?» - спросил он наконец хриплым голосом.

«Поскольку невидимый Бог изменил мое сердце, он просит меня любить моего ближнего.

–А кто мой ближний?

–Есть ближние, кого любить труднее, чем других, и ты один из них. Он также сказал мне любить своих врагов и молиться за тех, кто меня преследует.

–Если он изменил твое сердце, он может изменить и мое. Ты видишь, к чему привели меня мое безумие и моя гордость. Я хочу стать его слугой, и поскольку ты даешь мне шанс снова взять свою жизнь в свои руки, я тоже хочу служить тебе. Я умею ухаживать за лошадьми, дай мне небольшое место в твоей конюшне. Я бы лучше хотел быть добрым слугам, чем плохим принцем».

Королева поцеловала помилованного в лоб, а затем мы увидели, как она появилась из-под деревянной конструкции, держа за руку шатающегося Уилбура. Придворные больше ничего в этом не понимали, король тоже.

 

далееГлава XXXII